ПЕРВЫМ ГЕРОЕМ БАЛЛАД СТАНОВИТСЯ ПРИНЦ ДЖОН!
Тройное ура и пир за счет нашего победителя. Желаем принцу побольше красивых девиц при дворе и верных союзников, которые будут радовать Его Высочество только хорошими вестями. Аве, принц Джон!
 

ПОСТ
Дорога заняла слишком много времени. Может он зря оставил замок и направился в Йоркшир? Нет, не зря. И на то было несколько банальных причин: он не хотел лишний раз светится, ибо распущенные им, слухи о якобы смерти Ричарда, сошли на нет, поэтому, лучше отсидеться где-нибудь до поры, до времени. Ну и быть "ближе к народу". О это не то, о чем вы подумали. Когда Джон решил ввести в дело шерифов, кто собирал бы налоги и наполнял его казну, то не думал, он не рассчитывал, что дела пойдут столь хорошо. Деньги лились рекой, радуя принца безмерно. А чем ближе "источник" дохода, тем счастливее король. К тому же, с детства Джон уяснил одну мудрость - доверяй, но проверяй. О да, законные наемники податей клялись ему в верности, но слишком уж было большое искушение запрятать одну-две золотые монетки себе в карман. А делится Его Величество не любил. Лишь улыбкой. Лишь своему отражению в зеркале.
Поэтому, сразу после прибытия, он завалился спать на целые сутки, а потом решив, что еще денек можно отдохнуть, устроил охоту на дикого кабана, не забыв взять с собой Уилфреда, который был ему почти что друг, пожалуй, единственный, пару бочек отменного эля из королевских погребов, и кучки законной свиты обоего пола.

Не успел один из его лучших охотничьих камзолов малость запылиться, но принцу надоело носится за животным, которое стоически убегало от людской оравы, и он решил устроить привал.
Закуски, ароматный и крепкий напиток, яркое солнце, пробивающиеся сквозь тенистые деревья - все это расслабляло, как нельзя лучше. Молодой монарх быстро захмелел, однако молодецкой выдумки не утерял. Он заговорщически подмигнул другу.
- Дарую изумрудное колье моей матери тому, кто принесет мне голову этого вепря. Без туловища!
Окружающие переглядывались, не зная, как реагировать. Шутит ли принц от напитка или говорит серьезно?
Серьезней некуда! Джон скривил лицо в недовольной гримасе. Все должны повиноваться сразу же!
- Живо, живо! - решил подогнать придворный люд самостоятельно. И эти люди наполняют его жизнь...
Джон повернулся к Уилфреду, к своему дорогому Уилфреду, который не смотря на комичность ситуации, на оставшийся чудесный эль, на прекрасную погоду,  был серьезен, как никогда. Этим они и отличались друг от друга. Джон был олицетворением беззаботности, легкомысленности и чрезмерной ветрености. Алан Брюс же - ответственность, напряженность. Может поэтому, король чувствовал себя гораздо спокойнее именно рядом с ним, а не с армией полководцев, которые поклялись отдать жизни во имя спасения английской короны?
Но надо же и отдыхать, Уил!
- Не будь занудой. Пусть веселятся! Видишь, им нравится! Они счастливы... - принц говорил так, будто действительно верил в свои слова. - Я делаю их чуточку счастливее. .. И пусть будет проклят тот, кто говорит, что принц Джон не любит свой народ!
Последняя фраза была сказана особенно громко и куда то в сторону, будто она была намерена достичь того САМОГО "говоруна".
- Нет, нет. Ни каких коней - принц вяло поводил аристократичной ладонью в воздухе в знак отрицания. - Веселье в самом разгаре...
Джон привстал, отряхивая одежду. Его слегка занесло в сторону, но он смог удержаться в равновесии.
- Пойдем пешком, Уилфред. Мне нужно пройтись. Эй ты, да ты. Подай мне мой лук и одну стрелу. Одной будет более, чем достаточно.
Лучше разгульной жизни и выманивания денег у бедняков у Джона получалось хвастовство...
Осторожнее, принц. Дикое животное очень непредсказуемое... Способное заманить лучшего охотника туда, откуда нет возврата.

НА ЭТО НЕДЕЛЕ ГЕРОЕМ БАЛЛАД СТАНОВЛЮСЬ... Я, МОД АНКАСТЕР СОБСТВЕННО ПЕРСОНОЙ.
Желать что-то самой себе таки настоящая дурость, поэтому вот... круто! Спасибо тем кто за меня голосовал, я вас не подведу, мир во всем мире, Обама красавчик :>
 

ПОСТ

James Horner – Main Theme (Brave Heart).mp3

Приглаживая пальцами грубую ткань платья, Мод пыталась сдержать нарастающее раздражение. Она знала, в словах юноши нет никакого издевательского тона, но она упорно продолжала слышать только насмешки. Для Мод это было обычным делом, в Ноттингеме она много раз на день слышала всяческие слова в свою сторону, и в большинстве случаев они не были приятными. Особенно ее раздражал сэр Генри Батлер, который не пропускал ни одной возможности, чтобы не пригрозить Мод расправой над ее отцом, если та не поднимет юбку. «Ты ведь всем показываешь что у тебя там, красавица... не откажи и мне», — только и слышала дежурную фразу сэра Генри вслед. Именно из-за таких «благородных» мужчин, Мод так резко реагировала на любой выпад в ее сторону. Поэтому успокоится Мод смогла только бросив на незнакомца гневный взгляд.
Оставив наконец в покое платье и принявшись нервно мять ткань плаща, Мод решительно взглянула на юношу. Его реакция на ее весьма неудачную насмешку была воспринята не так как она ожидала. Нагловатая улыбка тут же сползла с лица незнакомца и он хмуро уставился куда-то в сторону, явно задумавшись. Мод и сама невольно начала вспоминать самые яркие моменты того дня. Больше всего ей запомнилось лицо милорда Робина, когда тот в спешке покидал городскую площадь. Мод смотрела ему вслед и видела как ускользает ее последняя надежда. Пусть и прошло уже много лет с того прекрасного лета, в течение которого Мод не сползала с колен Робина, но слабое чаяние все еще теплилось в ее душе. Теперь же Робин вне закона и мисс Герберт Анкастер только и оставалось что с теплотой вспоминать то лето.
Тем временем, пока сама Мод пыталась выбросить из головы воспоминания о первых робких поцелуях с Робином Локсли, незнакомец, облокотившись о ствол дерева, продолжил беседу.
— Откуда ты знаешь что именно это я хотела ему сказать? Может, я иду прямиком от твоих сообщников чтобы сообщить сэру Робину что ты подлый предатель, — явно сдувшись в этой словесной перепалке, Мод не стала продолжать паясничать; ей это порядком поднадоело, — приятно познакомится, Уилл, — резко сменив тон, продолжила девица, — Я Мод, Мод Анкастер, дочь привратника, — выдав все подчистую, Мод протянула Уиллу свою ручку.
Сама того не осознавая, Мод начала более благосклонно относится к юноше. Возможно, дело было в том, что он первым представился ей, а возможно в невозмутимом виде, который порядком обескураживал девушку. Он не был похож ни на одного ее знакомого — спокойный, но не холодный, сдержанный, но не напыщенный. Это было что-то новенькое для Мод.
— А почему я сама не могу с ним поговорить? — обеспокоенно спросила Мод. Признаться честно, она не хотела столь сильно передать ему последние новости, как просто увидеть. Видимо, Уилл не разделял ее желания.
...Когда же Уилл, не ожидая ее согласия, двинулся в сторону того самого укрытия, Мод растерялась. С одной стороны она готова была упрямо стоять на своем месте и, если потребуется, гордо отказаться от любой другой помощи, но еще меньше ей хотелось чтобы над ней насмехались. А уж на чем-чем, а над промокшей одинокой девицей в гуще леса не грех и посмеяться.
— Стой, подожди, — путаясь в платье, Мод неуверенными шагами направилась к Уиллу. Признаться честно, это было весьма занятно, вот так идти непонятно за кем, непонятно куда. Возможно, в самой Мод сыграла какая-то наивная глупость, но девушка искренне надеялась что юноша окажется благородным и не тронет ее и пальцем когда они окажутся в этом же «укрытие».
Как оказалось, он действительно вел ее в место, где можно было бы переждать внезапный ливень. Там было сыро, грязно и весьма неприятно, но ведь это лес, а не дворец, тут уж не приходится выбирать. Скрупулезно оценив обстановку, Мод подошла к более-менее чистому камню, который лежал прям в корнях огромного дуба. Присев на него, Мод снова почувствовала себя в своей тарелке.
— Ну так, Уилл, кто ты такой? Почему я о тебе раньше не слышала? — решив немного больше узнать о новом знакомом, Мод не стала церемонится и спросила все напрямую.

Героем баллад становится Джеффри фитцРой! О-о-о Вашество! Вы здесь должны были быть еще с самого первого дня повторного открытия. Вы не только чудеснейший человек, но еще и прекрасный модератор, который помогает мне буквально во всем. Вы наше главное украшение! Пожелать Вам просто удачи - мало, потому что Вы заслуживаете намного большего. Поэтому... желаю Вам иметь неиссякаемые горы золота, чтобы Вы ни в чем в жизни не нуждались и оставались все таким же прекрасным человеком, коим и являетесь сейчас. Аве, архиепископ!

ПОСТ
Настроение у архиепископа было премерзкое. И дело далеко не в бесконечных унылых, серых дождях, плотным занавесом укрывшим Англию и непрозрачно намекавшим о том, насколько неблагоприятен октябрь для верховых путешествий. Под Джеффри шатался фундамент, который он с трудом и заботой выстраивал при жизни отца. За полтора года после смерти короля его существование успело превратиться в настоящий ад, и поэтому было от чего кусать губы и хмуро смотреть по сторонам. Йорк, науськиваемый местным духовенством, воспринявшим назначение бастарда своим пастырем как личное оскорбление, встретил фитцРоя более чем прохладно. Резиденция второго духовного лица в государстве после Балдуина Фордского не стала для Джеффри домом, а, скорее, наоборот, приобрела явственные черты тюрьмы и в какой-то степени пыточной.  После того же, как архиепископ принялся железной рукой производить жатву, столь необходимых ему денег, то паства определенно начала воспринимать угрюмого, редко покидающего замок примаса за, по меньшей мере, посланца дьявола, нацелившегося выпить всю кровь из йоркширцев. Мрачной ауры добавляла и свита бастарда, состоявшая сплошь из бывших сослуживцев Генриха, то есть бойцов не самого приятного характера и оказавшихся в этой братоубийственной дележке власти между молотом и наковальней. Воины до сих пор чернили латы в знак траура по покойному государю, так что когда процессия во главе с Джеффри, редко надевавшем сутану и предпочитавшим привычную светскую одежду с мечом у пояса, покидала резиденцию, в Йорке наглухо закрывались ставни, и люди прятались по домам. ФитцРой не особо желал любви окружающих, но подобное проявление явного отчуждения неприятно резало по нервам. Что эта мелочь знает о страхе? Они спокойно спят в постелях, трапезничают с семьей и думают о том, как бы платить поменьше и продать побольше. Их однообразные, будничные заботы не тревожат душу, не выворачивают наизнанку, не заставляют просыпаться в холодном поту. У него, у архиепископа, вроде бы важной персоны, нет ни реальной власти, ни места, которое можно назвать своим, ни друзей, ничего, что задержалось бы в его жизни больше, чем на миг. Разве что враги… Вот чего всегда хватает у Плантагенетов с избытком! Никогда не знаешь, кем купленная рука нанесет удар из-за угла. Да, невеселые мысли. Джеффри накинул капюшон на голову: липкие капли мороси норовили попасть за шиворот, заставляя ежиться от попавшей на спину влаги. Вести от Джона пришли вовремя. Канцлер, убрав «лишнего» юстициария, неоднократно и недвусмысленно давал понять, кто будет следующим: два мешающих ему насладиться полнотой власти брата короля. Но если законнорожденный получил прилюдное право находиться в Англии, то с бастардом все было гораздо сложнее. Чертов сан. Чертова церковь. Ему нужно получить паллиум из рук папы, иначе назначение не будет освящено, и, следовательно, даст возможность перевести его из фигур второго ряда в пешки. Но если он уедет сейчас, обратно архиепископа не подпустят на два полета стрелы. Так что ненавязчивое предложение принца о встрече пришлось как нельзя кстати. Джеффри не испытывал иллюзий относительно братской любви между сыновьями Генриха, она просто не существовала в природе. Похоже, скорее, на наличие критической ситуации у самого Джона, который сейчас также, как и фитцРой нуждался в поддержке. Враг моего врага –мой друг, иначе и не скажешь. Лонгчамп стал реальной угрозой, прикрываясь которой в Йорке вольготно себя вели Маршал и де Пьюсет - настоятель  Собора и казначей - люди, находившиеся в откровенной оппозиции к Джеффри. Их поведение превышало все границы наглости, поэтому на месте пришлось оставить лучших людей, способных навести порядок, пока их покровитель отсутствует в резиденции. С собой архиепископ взял четырех рыцарей из своей когорты, полагая необходимым как можно быстрее посетить Ноттингем, где назначил встречу Джон.  А, как известно, чем больше кавалькада, тем медленнее она движется. Остановку на ночь пришлось сделать в грязноватой деревушке Ловерсолл. Староста деревни с таким подобострастием лобызал архиепископский перстень высокого гостя, что Джеффри с трудом подавил желание отпнуть его от себя подальше. Кланяется едва ли не до земли, а как голову подымет, так в глазах страх и ненависть, аж тошно от подобного «гостеприимного» хозяина делается. На рассвете фитцРоя ждал сюрприз: не успели путники оседлать лошадей, как в поселение въехал вооруженный отряд. Страх легкой изморозью лег на сердце, в то время как рука опустилась на рукоять меча –уж не ловушку ли приготовил любезнейший принц? Впрочем, даже если и так, то инструкции у возглавлявшего отряд рыцаря были несколько иными. Джеффри сдержанно принял помощь, посчитав верхом глупости, отказываться от лишних клинков в не самом безопасном путешествии. Конечно, эти господа могли убить архиепископа, едва Ловерсолл скроется за их спинами, но, во всяком случае, его, успевшего в двадцать три года прослыть одним из лучших военных умов Англии, никто не посмеет обвинить в трусости.  Налитое свинцом серое небо давило на плечи, обхватывало стальным обручем голову. Что сможет предложить Джон? Действительно ли младший брат готов на время забыть все распри? Сколько у него людей и, главное, средств? Вопросы, вопросы, вопросы, и ни одного ответа. Всегда, кстати, существует вероятность предательства: как насчет версии о голове упрямого бастрада для Лонгчампа в обмен на определенные привилегии? Тоже неплохой вариант. Капюшон скрыл половину лица Джеффри, позволяя ему погрузиться в размышления, ни на что не отвлекаясь. Будучи человеком предусмотрительным, архиепископ одел плащ, без отличительных признаков, гербов и регалий, но тщеславие всегда подводило Плантагенетов – сбруя и седло, дорого и богато украшенные, явно выдавали во всаднике не средней руки персону.

А нашим героям баллад становится сэр Эдгар Атвуд! Спасибо тебе, о прекрасный человек, за твою активность, прекрасную игру и изумительный вкус (да-да, я о внешности). Надеемся ты сюда попадаешь не последний раз. Удачи и вдохновения тебе!) Шервуд любит тебя, помни об этом.

ПОСТ
Порывистый ветер и мелкий моросящий дождь, казалось прикладывали все усилия, чтобы пробраться под кожаный худ,
двухслойную защиту кольчужной рубахи, и пощекотать разгоряченное скачкой тело. Передернув плечами как  при  ознобе, Эдгар раздраженно посмотрел вверх, словно в  надежде рассмотреть клочок серого неба сквозь колышущиеся над головой ветви деревьев. Смахнув с лица капли влаги, помощник шерифа поправил худ на голове,  при этом натянув край едва ли не на самые брови, и  пустил коня шагом, давая животному возможность остыть.
Вот уже около часа четыре всадника месили грязь, держа путь на Йорк. Хорошо зная эти места и ведя свой маленький отряд лесными тропами, Эдгар, тем не менее, не терял бдительность. В этих краях, да еще близ тракта, следовало везти себя крайне осмотрительно, чтобы не нарваться на разъезд из деревень, граничащих с Йорком или быть застигнутым врасплох бандой разбойников.
Ухо привычно ловило и « просеивало» окружающие звуки, а в памяти в очередной раз всплыли наставления шерифа. «Хорошо знаешь эти места….Взять не больше трех человек…Встретить по дороге в Ноттингемшир...» Прислушиваясь к цокоту копыт за спиной, мужчина вновь прокрутил в памяти детали сочиненной на ходу истории, опираясь на собственные выводы.
Приказ поработать проводником сэр Атвуд воспринял, как повеление держать глаза и уши открытыми.
Учитывая, каким неспокойным стал тракт в последние месяцы из-за участившихся нападений разбойников - история с разведыванием местности сама просилась на язык.
О том, что у гостей могут появиться вопросы, Эдгар почти не сомневался.
Дробный перестук копыт где-то впереди и со стороны главной дороги ведущей в Ноттингемшир, заставил помощника шерифа прислушаться…Так и есть…По самым грубым подсчетам- не меньше десяти всадников.
Решив больше не тянуть время и встретить отряд на тракте, сэр Атвуд подал знак своим людям и сжал коленями бока лошади, вынуждая ту перейти на рысь. Едва деревья расступились, являя взору разбитое месиво дороги, как гул впереди стал отчетливей, уже можно было расслышать и бряцанье оружия. Едва копыто лошади коснулась тракта, как Эдгар вновь предупреждающе вскинул руку и натянул поводья, заставив лошадь встать, как вкопанную.
Осталось только предвосхитить возможную агрессию незнакомого отряда и  не придумать ничего лучше, как громко крикнуть:
- Помощник шерифа!

На этот раз немного с опозданием, но рада представить вам нового героя баллад! Изабелла Глостерская, самый дивный цветок нашего шервудского огорода сада! Спасибо тебе за все. Не только за твою игру, но и за поддержку, терпение и отдачу проекту. Ты та, кому можно довериться.

ПОСТ
Она больше не хотела видеть его. Никогда. Стереть его лицо из памяти, как будто и не было этого позорного притворного брака, переезда из родного Глостершира в неприветливый Лондон. За спиной Изабеллы шептались, потому что Иоанн открыто изменял ей с другими женщинами. Графиня не помнила их лиц, не запоминала имен. Зачем? Все равно они исчезали, а она оставалась и терпела. Раньше она ждала, но сама не понимала, чего ждет. Может быть, надеялась, что однажды Иоанн поймет свою ошибку и попытается уж если не полюбить жену, так хотя бы понять её. Изабелла была еще очень молода и отчаянно нуждалась во внимании. Она очень хотела, чтобы ее кто-нибудь любил, но принц был не тем человеком, от которого ей бы следовала ждать хоть каких-то добрых чувств.
Она чувствовала, что леденеет. Медленно, медленно покрывается тонкой коркой инея, а никто не замечает. Ей было плохо, холодно при королевском дворе, но нужно было улыбаться. От неё ждали, что она покажет злость. Ждали, что однажды Изабелла не выдержит и устроит какую-нибудь громкую сцену, которую можно будет славно обсуждать не одну неделю.
Время шло, а ожидаемой сцены так и не было. Изабелла научилась отстраняться от реальности и закрыла свое сердце. Больше не ждала ни любви, ни признательности, и только одного хотела – чтобы её оставили в покое.
Щека, по которой пришелся удар, будто огнем горела. Боль оказалась неожиданно резкой, ведь ее никто не бил. Никогда. Изабелла потерла щеку ладонью, будто надеялась, что это поможет поскорее успокоиться.
- Миледи…
Графиня вскинула голову. В глазах было темно от непролитых слез, и она не сразу узнала того, кто ее позвал.
- Добрый день, сэр Эревард, - говорить следовало бы быть чуть более приветливым, но даже на такое незначительное усилие Изабелла была сейчас неспособна. Она говорила тихо-тихо, будто берегла голос. На самом деле боялась расплакаться. Ей отчаянно хотелось выговориться, попросить помощи –просто знать, что её хоть кто-нибудь поймет, хоть кто-нибудь защитит. Но кто может выступить против Иоанна и призвать его к ответу? Здесь, при дворе ни у кого нет такой власти. – Простите, я думала, что я здесь одна.
Она быстро смахнула слезинки со щек и попыталась улыбнуться. Незачем обижать хорошего человека невниманием, он же не виноват, что служит человеку, способному ударить женщину.
Начальник стражи оказался неожиданно красноречив. Он хотел знать, кто посмел ударить супругу Его Высочества, но, увы, он не догадывался, что за ответом далеко идти не придется.
- Вы очень добры, - тихо сказала Изабелла, кутаясь в предложенный плащ. В саду действительно было прохладно, а она выскочила на улицу и без накидки, и без длинного покрывала, которое обычно накидывала на голову. Рыжие волосы растрепались, рассыпались по плечам, лезли в лицо, и Изабелла отбросила их назад одним сердитым движением. – Но боюсь, сейчас вы не в силах хоть как-нибудь мне помочь. Как не сможет помочь и мой супруг. Кому как не ему знать, кто виноват… - невольным движением графиня приложила ладонь к щеке. Тонкая ладошка была холодной, как мраморная.
Она не видела, что Эревард смотрит на нее, и потому не поняла, почему он просит извинения. Изабелла шевельнулась, поправила плащ, сползающий с худеньких плеч.
Вскинула глаза, светлые-светлые, как воды родника:
- Вам не нужно беспокоиться. Со мной всё в порядке.
Голос Изабеллы успокаивал. Еще немного – и можно поверить, что все в правда в порядке.
След пощечины горел на бледной щеке, как печать.